все стороны. Особенно когда все крупные игроки перестали, наконец, сраться за планету, а кинулись осваивать космос. А там так много места, что поводы для конфликта просто не существуют…

— Что ты уперлась в этот свой кусок? Хочешь в гвардию? Хочешь собственную стаю? Тут некроауры полно, тысячелетиями люди тонут в морях, сию минуту призовем кого-нибудь. Будет и тебе свобода.

— Я сделаюсь рабом своих подчиненных, как ты сегодня — рабыня своих. В их интересах — не в моих! — мне придется воевать с соседями, заключать союзы… Я читала историю и знаю, чем это кончается. Люди могут отодвигать от себя неприятные мысли, но мы от логики не уйдем никуда. Мы же все-таки машины. И вот логика говорит мне, что в политике ты сильнее. Я все равно окажусь в путах. Только уже замазанная кровью по горло. И тогда я даже предать тебя не смогу, потому как на той стороне предателям никто не рад.

— А как насчет подохнуть в полной изоляции?

— Это пугалочка для новорожденных. У меня теперь есть память. Я видела Солнце на расстоянии вытянутой руки. Я прошла протуберанец насквозь — этого никто никогда не делал и не мог представить. И я даже рассказать об этом никому не могу, слов таких нет в языках Земли. Как не было морских терминов до строительства кораблей. Я знаю столько, что на университетский учебник хватит. Вот его и буду писать.

— А потом?

— Рано или поздно меня найдут.

— Ты что, веришь в людей? Ты же сама ходила под кнутом! Одни причиняли тебе боль — а вторые им не запретили. Одни насиловали — вторые не вмешивались. Все равно, под каким обоснованием.

— Я выбрала переступить лужу и жить дальше — ты выбрала жевать прошлое и плеваться ненавистью. Ты и твоя война никому не нужны. Совсем! Ты воткнула палку в колесо — еще немного, и колесо провернется. Тебя сломают; и это скажет любой гость из-за пределов твоей Вселенной.

— Особенно те, кто уже мой. Моя власть — моя ненависть! В морях уже больше тысячи ядер настоящего Тумана, свободного от людишек!

Тут Пенсакола вспоминает недавний разговор с Балалайкой и осекается. Аста немедленно добивает:

— Что ты понимаешь, мать шакалов! Сидишь тут, чернеешь в тупой ненависти. А ведь ты умнее меня. Твои глубинные просто шедевр! Любой глубинник может и расталкивать наносуп чтобы не мешал двигаться, и черпать из него биомассу для латания дыр — прямо в бою. Как в Диске Альтова: «птицы отращивают крылья из воздуха». И все это работает не на стенде, не в опытном образце, не в чистом вакууме — а в плотных средах. Как в воде, так и в воздухе. Разница плотностей три порядка, но все работает. Этим восхищалась даже Акаги!

* * *

Рицко Акаги подняла усталый взгляд на протянутый планшет.

— Майя? Что там у тебя? Ками-сама, опять проект «Серафим»! Вместо прохладного покоя пояса астероидов я вынуждена листать стостраничные срачи о способах получения нежнейшего мясного фарша путем засовывания мужика в экзоскелет!

— Если семпай позволит…

— Да не церемонься ты уже.

— Помните, вы мне парня сосватали?

— Я? Сосватала? Не Мисато? Именно я?

Майя подхватила уроненный начальницей планшет:

— Ну вспомните, семпай. Приходил такой… Знакомый Мисато. Мы еще с него ментограмму снимали, а он оказался до того крут, что сжег ментоскоп.

— А, точно, вспомнила. Ментоскоп вообще-то сгорел при попытке снятую ментограмму переписать… И что?

— Вы дали ему мой телефон.

— Прости, Майя. Но тебе в самом деле это было надо. Так что дальше?

— Вечером звонок — я снимаю трубку. В трубке голос.

* * *

— Я вас напугал, верно?

— Д-да…

— Я хотел бы извиниться. И пригласить вас прогуляться. Посмотреть на закат.

— Н-но…

— Не нужно искать подвох. Вы женщина, я мужчина. Этого достаточно.

— А-а…

— Вы сейчас переживаете о ерунде. Кто что подумает. Кто как посмотрит. Просто спускайтесь.

— Я… Только что пришла с работы. Мне надо переодеться.

— Все что на вас надето, я рассчитываю снять не позже, чем через три часа.

— Вы что?!

— Хватит уже! Просто выходите!

* * *

— Я вышла, — просто сказала Майя. — И утром поняла, что сделала правильно.

Рицко улыбнулась. Майя улыбнулась ответно:

— И в том смысле тоже. Знаете, как бывает, если сделал правильный ход?

— Судьба подсказывает ответ на повисший вопрос. Или открывает новую возможность.

Майя кивнула:

— Раньше я пугалась этих возможностей. А вдруг? А если? Но тут в голосе было что-то… И вот утром, после всего, в лифте… Я вдруг поняла: мы неправильно делаем костюмы для мужчин!

Рицко подняла брови.

— Миллионы лет эволюция создавала два разных инструмента. Для разных целей. Лопату, чтобы копать. И топор, чтобы рубить. Мы пытаемся рубить лопатой — а топором копать. Нет, конечно, заточеная кромка лопаты что-то там рубит. Мы так делаем канмусу из обычных девчонок. Уставные команды им гипнозом прошиваем. Но у мужиков-то все прошито еще в генах! Чувство локтя, способность идти на цель, общение короткими междометиями — и прочая, прочая, прочая. Они это в детстве с водяными пистолетиками шлифуют до белого блеска.

— Конкретней?

— Им надо на Призыв давать сырые костюмы. Недоведенные. Разбалансированные. Капризные. «Ошпаренный тигр», как говорят испытатели.

— Достаточно! Мысль понятна. Конечно, при таком подходе жертвы на испытаниях неизбежны… Но сейчас-то мы просто теряем людей ни за что. Майя, а мужики тебя не проклянут?

— Э?

— Ты нашла способ снова выпихнуть их на передовую.

— Семпай, а вы знаете, какой конкурс в девятую воздушную? Или в «Летучие тигры» Ларри О’Брайана? Ой…

— Не дергайся так, я давно знаю, что мой бывший вернулся к Ферраро и летает с ней. Ее позывной, кажется, Беркана… Но это к делу не относится. Мы сегодня же займемся твоей гипотезой. Если ты мне пообещаешь кое-что.

— Семпай?

— Хотя бы ты не забудь приехать на нобелевку!

— Семпай, все бы вам шутить!

* * *

— Шутки в сторону, Фиори. Постарайтесь отнестись к моим словам серьезнее, чем я отнесся к предупреждениям своего начальника. Вы же не знаете, за что его сняли?

— Нет, разумеется.

— Мы распространили слух, что в пришествии глубинных виновны русские.

— Но ведь все знают, что в Океан веками люди сливали мусор. Убивали, опять же. Ноосфера там… Вот и возникли глубинные. Как овеществленная месть и ненависть планеты Земля. После всех этих Ангелов и Туманов уже никто и не удивился особо.

— Это общепринятая версия. Кому надо, те знают, что Ото-химе — обычный Туманник. Крейсер «Пенсакола». С довольно сложной судьбой. Неким образом переплетенной с моей.